Заповедник слов

Меню сайта

2 место, стихи.

Игнатова Полина, школа 2, 11а класс.

     * * *

Идите, идите и будьте спокойны:

Никто ничего никогда не поймёт.

Запустит бумажный кораблик на море,

А он никогда так и не приплывёт.

Идите, смешные, идите, стреляйте,

Воюйте с собой, превращая всё в прах.

Ну же, идите, родные, ступайте.

Всё, что осталось - проститься во снах.

Идите, и пусть вас ничто не тревожит:

Ни лето, что вскоре убьёт листопад,

Ни силы, что делали вас чуть моложе,

Ни мысли, ни чувства, ни рай и ни ад.

Пусть всё на момент притаится под сердцем,

Чтоб больше вдохнуть и побольше узнать.

Недолго на этой планете нам греться.

Нет времени жить, время есть умирать.

И только шарманка одна на пороге

Играет мелодию вечности душ...

Шарманщик без пульса лежит на дороге,

Его уже не обмануть...

  Влюблённым Вероны

Без честного вето для строчек поэта

Сломалась, завяла, погибла Джульетта.

Одна была светом под сводом Палаццо.

Её больше нет, и незачем драться.

И не за что драться, и нет больше смысла

В кровавых абзацах. Секунда повисла...

Глаза свои спрячь, закрой же ресницы

Под тенью далёкой пурпурной зарницы.

А завтра все снова проснутся с тревогой,

Молчание склепа их выдаст мгновенно,

И будут валяться мечи на дорогах,

Бесславные тайны далёкой Вселенной...

2 место, стихи.

Полевикова Алина, школа 6, 10а класс.

   Родственные души

С тобой уютно просто помолчать.

Тепло и свет нам наполняют души,

И этот свет, я верю, не потушит

Ни жизни грязь, ни времени печать.

Ты за моей улыбкой понял боль,

Меня увидел без привычной маски,

И я тебе открылась без опаски,

И душ родство - заветный наш пароль.

И оказалось не всесильно зло,

И не страшны ни спуски, ни подъёмы...

Порой не вместе, но всегда вдвоём мы.

Ты мне скажи:

- Нам, правда, повезло?

1 место, стихи.

Гурьянова Маргарита, школа 3, 10б класс.

   Благодать.

Пришла в дождях унылых осень,

И только явственно порой

Сквозь облаков пугливый рой

Мелькает девственная просинь.

Поблёкли на деревьях листья,

Как будто злой волшебник вдруг

Преобразил весь мир вокруг,

Взмахнув своей волшебной кистью.

Я за околицей часами

Брожу, сминая лопухи.

В деревне глупо петухи

Орут шальными голосами.

Во мне нежданно и тревожно

Слились печаль и благодать.

И звёзды падают... И можно

Своё желанье загадать.

      * * *

В роще вызрел жар рябины,

Песня жатвы спета.

Клин над полем журавлиный

Замыкает лето.

Не бродить по небу грозам,

Лист валится с вишен.

Нитка синяя мороза

Скоро стёкла вышьет.

    Пробуждение

Весна вздохнула. Этот вздох

Внезапно ветром был подхвачен,

Сопровождаем громким плачем

Сугробов и сосулек, он

Порывом ветра увлечён.

Снега уж превращает в воду,

Лесной реке даёт свободу

И, тёплым ветерком дохнув,

Он будит сонную природу.

1 место, стихи

Михайлова Мария, школа 2, 11а класс.

    Грусть кларнета

Ты снова рядом. Хорошо.

Но хорошо ли? Нет ответа.

Ты слышишь звуки за стеклом?

То стон печального кларнета.

Пассаж не сыгран. Темнота.

И тактов нет. Открыты люки.

А я блуждаю среди них,

Ищу на ощупь твои руки.

Те руки тёплые. Люблю.

Гитары струны треплют нежно.

Ах, почему, ну почему,

Я не гитара. Так небрежно

Сложились мысли в голове.

Не будем говорить об этом.

Ты забери меня с собой,

Я так устала быть кларнетом.

     Морские

Всё с октябрём закончится,

Волнами, ветрами бренными.

Лица горят в пламени,

Лица горят врагов твоих.

Бледные веки сомкнуты,

Морем глаза обласканы,

Впутаны ветви в волосы,

Впутаны лесом, красные.

Не обижайся, дикая,

Он не нарочно - бережно.

Он не камнями - ласками,

Ты всё не наругаешься.

Ясными днями, мрачными,

Тихими ли, туманными,

Боль нас захватит заново

И возродит из пламени.

Будем опять окованы

Запахами древесными,

Мхами с тобой лелеяны,

Звуками леса и песнями.

Вереском, можжевельником

Да чабрецом сиреневым

Будем дышать в блаженстве мы,

Морем ласкаемы, пенистым.

Мы океаном созданы,

Танцем его омытые,

В чёрные земли посланы,

Гордые, но неубитые.

Гран-при. Стихи

Романова Анна, Санкт-Петербург, школа 232, 9а класс.

        Клавиатурный пульс.

Дрожащие пальцы сгребают последний снег

С теплой столешницы.

Грешники, грешницы залипают перед экранами.

Каждый разрушенный человек,

Задушенный рваными

Листьями Осени тоже поет.

В холодных квартирах под тонкими крышами,

В плетях взвизгнутых нервов

Скребутся мыши

По первой Растаявшей Хрупкой Душе.

Свет мигает по стенам звездными песнями,

Люди, ведомые личными бесами,

Личными дьяволами Исчадиями,

Жмутся в кресло,

Склоняются к книге

И Падают.

Люди спят на ходу, отбивая клавиатурный пульс по экранам.

Они падают с кресла, наполняя виски стаканы.

Людям хочется спать. Они закрывают глаза.

Клавиатурный Пульс

Проживает у них в сердцах.

На другой стороне экрана,

Падая с теплого кресла,

Человек, покрытый новыми/старыми ранами,

Оставленными из недавнего детства

Стучит

Отбивает клавиатурный пульс.

Он далеко... Ну и пусть

Я тоже грешник,

Живущий в клавиатурном ритме,

Печатающий в социальных сетях молитвы кому-то

(Наверное, клавиатурному Богу),

Я тоже живу в неспешном

И сонном течении букв и кодов.

Запрограммированный человек обнимает экран.

В сплетеньи двоичных снов

Я живу.

Ты тоже Живи.

            Тишина.

Улыбки слетают с истресканных губ, как багровые листья.

Странно и сладко дышать ветром ранней зимы.

Так пахнут твои глаза, твои мягкие мысли,

Так пахнут комнаты, где мы - части одной тишины.

Где мы - просто люди, без пола, без расы, без имени.

Где мы - просто части одной непонятной музыки.

Невесомым взмахом ресниц позови меня.

Мы сидим в тишине, не касаясь друг друга, сутками.

Мы сидим, не касаясь друг друга, и слушаем пульс

Ранней зимы за белесой коркой окон.

Мы мерзнем в ее дыхании, покрываемся льдом - ну и пусть.

Мы сидим, застывая, и слушаем то ли крик, то ли всхлип, то ли стон

Этой первой зимы в ее непонятном обличьи.

Мы покрываемся льдом в этой музыке без единого звука.

Мы сидим, нахохлив спины по-птичьи.

Мы сидим, мы мысленно держим друг друга за руку.

Мы молчим, боясь поломать этот хрупкий лед.

Тишина вливается в нас через полуоткрытые губы,

Как безвкусный, бестемпературный мед.

Мы сидим, закутавшись, как в паутину, в водосточные трубы.

Мы сидим. Мы - две части одной большой тишины.

Ты - это я, а я -это ты, и мы просто принадлежим друг другу и тишине.

Ты слышишь беззвучное пение первой ранней зимы? Послушай его.

Мы начались в этой первой ранней зиме.

                Лес.

Стрелами ели летят к небесам,

Толстым ковром зеленеющий мох.

Клонятся ивы к озерным глазам,

Слышится шепот опавших листов.

И паутина златой тетивой

В луке ажурном тончайших ветвей.

Ветер по лесу разносит покой,

Где-то журчит в отдаленьи ручей.

      Белый мой эльф...

Белый мой эльф, не беги вприпрыжку.

На улицах пахнет сигаретным дымом.

По пустырям бродят люди - пустышки,

Ветер из-под машин разрывает спины.

Пахнет асфальт порошком стеклянным,

Чьи-то ребра хрустят под ногами...

Белый мой эльф с мечом деревянным,

Чую, беда приключится с нами...

Мы разобьемся весенней каплей,

Случайно споткнувшись о чей-то череп,

Не предавая неданные клятвы,

На ключ запирая закрытые двери.

И сапогов нас раздавит тяжесть,

Брызнем рубинами, растечемся...

Белый мой эльф, ну какая жалость,

Что между трав мы уже не проснемся.

        Ангел.

Жгучее прикосновение чьих-то крыльев. Пожалуй, твоих.

Мокрые пряди разрезом уродуют кожу. Пульс почему-то стих,

А пальцы мои осыпаются жженой пылью.

По ногам пробегает холод тошнотной дрожи,

Я падаю

На колени.

Синяки на коленных чашечках, а часы убивают время.

Оно умирает, радуясь,

Что ушло. Теперь я - почти что ничто,

Что лежит под твоими ногами.

Что припало изодранными губами

В немом поцелуе к асфальту, где ты проходил пару тысячелетий назад.

Кто ты? Кто?

Дерзко падает вверх измученный страхом взгляд

Обожания к неизвестному божеству.

И секунды текут через жженые пальцы,

А я все лежу.

Я все изображаю страдальца, вкладывая душу в роль.

Но ты, кто-то смутно знакомый, кому я пытаюсь всучить остатки себя,

Ты знай:

Мне нравится эта боль,

Пока она идет от тебя.

От неизвестного, но знакомого божества.

Может быть, мне уйти? Ну, пытайся меня прогнать!

Стоп. А может

Тебе не нравится убивать?...

Может быть,

Тебе нравится, что я здесь?

Нет, абсурд. Вот я весь:

В раскаленной пыли и с цепью на шее.

Жалкий пленник своих желаний.

Опороченная блудница тех,

Кто так любит чьи-то страдания.

Я лежу, замерев, и слушаю тихий шелест.

Твои перья падают на меня,

И я чувствую, как ошейник почти не мешает дышать.

Я хотел бы увидеть твои глаза,

Только я и не смею встать.

Мои руки цепляют тебя за одежду,

Тянут вниз, в соленую желтую пыль.

Ангел, где твои крылья?

И перья на пальцах в крови.

Ангел, только живи....

В рваных дырах на черной толстовке два искусно надорванных шрама.

На нежной шее ошейник, как мой, но только больнее.

Почему твои губы, Ангел, -

Кровоточащая рана?

Неужели ты тоже, Ангел,

Плакать

Над такими, как я, умеешь?

        Я уже не жду чудес.

А я уже не жду чудес,

Жизнь доказала: бесполезно.

Я растворился, я исчез

В паденьи со скалы отвесной.

Я - кучка пепла на ветру,

Я - капля крови на ладони.

Я знал всегда, что так уйду,

И ваши губы не догонят

Не сказанных когда-то слов,

Которые меня убили.

Я не нашел под небом кров,

Что ж, я найду его в могиле.

А я уже не жду чудес,

В последнем чуде превращенья

Я растворился, я исчез,

Ушел в беспамятство, в забвенье.

                     Поэт

А я один в своей больной Вселенной,

Чужой всем вам беспомощный поэт.

Мой пульс нечёткий, шелестяще-нервный,

Молчит уже сто с лишним зимних лет.

Колючий шарф не согревает шею,

И лишь в моём окне мерцает свет.

Куда-то завтра снова не успею

И подогрею стылый свой обед...

Опять окурок потушу об руку,

Опять усну на стуле в пять утра,

Опять в подъезде поскользнусь со стуком,

Опять уйду по снегу без следа.

(Зимние каникулы в Александро-Свирском монастыре)

               Осень

В уставших жилах брусничный сок,

Опадают листья в лесу.

Увядшие мысли летят от виска к виску,

Сжимается кожа на тёплых пальцах.

Оставь мои сны, в них больно

Губы рвутся на тёплом ветру,

Моя осень пришла за мною.

Она меня превратит в скитальца,

Она порвёт мою душу на крики птиц,

Перемешает волосы с жухлой травой.

А я люблю это время голодных синиц,

Если я кормлю их вместе с тобой.

Мне нравятся руки осени смуглые и худые,

Сжимающие мне горло по вечерам,

Пахнущие кофе и мокрым лесом.

Эти люди вокруг - другие,

Больные, смешные и тусклые,

Им не нравится осень.

Они не умеют видеть её везде.

Я уйду от них и умру от них вдалеке.

               Осень

Ах, осень в златом одеяньи

С вуалью тонких ветвей!

Так близко с тобой расставанье

На сотни безудержных дней.

Декабрь о тебе не заплачет,

Ведь ты так печальна порой,

Как женщина в траурном платье,

Что стала внезапно вдовой.

Ах, ты так грустна и уныла,

Ты в окна стучишься дождём,

И в лужах тоска застывает

На белом асфальте твоём.

Пусть саван кровавый слетает

С холодных и чёрных ветвей,

Прохожих каблук разбивает

Сосуды печали твоей.

Осколки, упавшие вдаль,

На белом асфальте растают.

Декабрь, а за ним и январь

О грусти твоей не узнают.

     * * *

Дождливой плёткой по спине

И капельки в карманах,

И свет в болезненном окне

Зовёт к себе обманом.

Как будто кто-то ждёт меня,

Заваривает чай,

Как будто...

        * * *

Я взорву твои мысли и чувства,

Я рассыплю стихи по бумаге.

Пепелище между страницами

Я оставлю словами и строками.

Я израню пергамент ручкой.

Руки дрожат от страха,

Неумело творя искусство.

Завивая тонкую магию,

Я пишу про твои ресницы,

Про холодные тонкие руки

И про чёлку на пол-лица.